— Гюльшан, выбор профессии — непредсказуемый процесс, лотерея, ведь никто не знает, что получит от искусства, и что получится из него в искусстве. В частности как бы хорошо, даже гениально не играл пианист, его могут и не «услышать». В этом есть порою трагедия: масса талантливых людей или находится не на своем месте, или не реализуется в выбранной профессии. Как это произошло у Вас?

— А что можно «получить от искусства»?! Только духовную пищу, и ни с чем не сравнимое наслаждение от столкновения с каким-то чудесным творением. Однако, все это возможно лишь в том случае, если речь идет о беззаветной любви к искусству. А то, сможешь ли ты ярко заявить о себе, в искусстве, это, безусловно, большой вопрос. Профессия наша, (со мной согласятся все мои коллеги) к сожалению, очень не благодарная. В этом неопровержимом факте уже есть некая трагичность. Но мне думается, что даже у состоявшегося исполнителя, которого «услышали», не все так безмятежно и радостно, как может показаться со стороны. Об иных, «не услышанных», и говорить не приходится.

Творческая дорога, даже состоявшегося, артиста, усеяна не только «розами», но и «шипами». Разве нет трагедии в том, что отдавая почти все свое время делу исполнительства, часто лишая себя простых земных радостей, пианист (речь идет о честных и чистых представителях этой профессии), всю свою жизнь чему-то учится, мучается творческими сомнениями, и как правило, остается недовольным конечным результатом? Говоря о конечном результате, я имею в виду тот короткий миг встречи со слушателем, когда для одного все заканчивается, а для другого, все только начинается. Как только отзвучит последняя нота концерта, тут же начинается детальный самосуд — что из задуманного получилось, а что не очень, и над чем еще предстоит работать? То есть, идет постоянное преодоление себя. Принять и «нести этот крест» по жизни может только тот, кто бескорыстно служит своему делу, и получает истинное наслаждение от творческого процесса. Простите, за пафос, думаю оправданием для меня может служить только искренность.

А более всего, мне созвучна мысль В.Кандинского: «Жизнь духовная… есть движение сложное, но определенное и способное принять выражение в простой формуле: вперед и вверх. Это движение есть путь познания… И всякий углубляющийся в скрытые внутренние сокровища своего искусства есть завидный работник в создании духовной пирамиды, которая поднимается до небес».

— В Ваших концертах практически всегда присутствовал некий внемузыкальный концепт, некий объединяющий стержень, что-ли. И исполненные произведения, исходя из этого контекста всегда звучали как-то по-иному. Ну а Ваше восприятие одних и тех же произведений меняется с годами?

— Вы правы, для меня всегда важна была концепция концерта. Идея захватывает, а после, диктует выбор композиторов и сочинений. И тут, когда начинаешь выстраивать весь этот "спектакль", начинается самое увлекательное — можно почувствовать себя немного драматургом, потом режиссером-постановщиком, и… И вот, наконец, когда наступает этот день, день премьеры, ты становишься артистом своего, невидимого, театра. И все твои мысли и чувства, слова и жесты, декорации и мизансцены.., всё это только ты и музыка, которую исполняешь!

Самое интересное, что одно и тоже сочинение, в разных контекстах, в разное время, может по иному прозвучать. С годами, приобретая жизненный опыт, мы пересматриваем свое отношение к тем, или иным вещам. Также происходит и с музыкальными произведениями. В моем репертуаре есть произведения, которые я с удовольствием играю на протяжении многих лет, и каждый раз нахожу в них для себя что-то новое. Или нахожу себя в них иную, а иногда, встречаюсь там с собой, прежней. Да… кажется, меня занесло в область психиатрии что-ли… (смеется)

Но согласитесь, это очень увлекательно. Однако, есть одно условие — все эти интересные «вживания» и переживания возможны только в том случае, если ты становишься соавтором произведения.

— Хотя как исполнитель Вы многогранны, но все же главный «конек Аннагиевой» — это современная музыка. А для исполнения произведений современности, требуется не только крайне высокий технический аппарат исполнителя, но и понимания формы (порою также бесформенность) сочинений, глубокое вовлечение в новые музыкальные категории и иные, нежели в классике выразительные приёмы. Или все же классику играть сложнее?

— Знаете, к сожалению, для многих моих «товарищей по цеху», музыка таких композиторов как И.Стравинский, А.Шенберг, П.Хиндемит, А.Веберн, А.Берг, Б.Барток, и многих других, все еще (!), воспринимается как современная музыка. Для меня это — музыка классиков ХХ века, которую я люблю также как и музыку барокко, венских классиков, и музыку романтиков. Если вы внимательно просмотрите композиторов, чьи произведения я играла на протяжении всей своей жизни, то убедитесь, что и классиков и романтиков я сыграла не мало. Просто, в отличии от других наших пианистов, я, много и с удовольствием, играю классиков прошлого века, и музыку современных композиторов. Собственно поэтому я и не могу согласиться с тем, что «конёк Аннагиевой» — это современная музыка.

Да, я не ищу легких путей, и всегда считала, что пианист-профессионал обязан играть музыку любого времени и направления. В этом смысле, примером служения своей профессии, для меня всегда были такие великие музыканты, как Глен Гульд, Святослав Рихтер, Мария Юдина. Эти Пианисты, открыли нам музыку ХХ века, те многие сочинения, которые до сих пор так и остались terra incognita для большинства оппозиционеров-ретроградов. Гульд, к примеру, еще в середине прошлого века, потрясающе исполнял сложную музыку Веберна, Бартока и Кршенека.

А эти слова принадлежат Рихтеру, который, как вы знаете, переиграл почти всю классическую фортепианную литературу, но вместе с тем, совершенно изумительно интерпретировал и музыку своих современников: «Я существо «всеядное», и мне многого хочется. И не потому, что я честолюбив или разбрасываюсь по сторонам. Просто, я многое люблю, и меня никогда не оставляет желание донести все любимое мною до слушателей».

А Юдина, вообще, славилась своим стоическим противостоянием по отношению к академизированной культуре 50-60-х годов. Среди пианистической элиты того времени, воспитанных преимущественно на классическом и романтическом репертуаре, она была практически единственной, кто обращался, постоянно и принципиально, к музыке ХХ века. Вот как она об этом высказывалась: «Не многие современные пианисты решились заглянуть в мир современной музыки. Я то играю всё сие не из снобизма и моды, или, чтобы наперекор, а мое глубочайшее убеждение, что в век Эйнштейна нельзя жить по учебникам Краевича».

Что еще можно добавить к выше сказанному? Разве только то, что нам, пианистам живущим в век нанотехнологий и большого адронного коллайдера, тоже, давно пора «менять учебники»… 

— Раскроем небольшой секрет для наших читателей. Нам известно, что Вы приглашены на следующий, уже Пятый Фестиваль современной музыки имени Кара Караева с сольным концертом, где и собираетесь представить Ваш новый концепт — «Дегенеративная» музыка ХХ века, и «несуществующая» музыка в СССР.

Для современной музыки характерно, что довольно часто музыка выходит за рамки собственно музыкальных задач. Но все же удивительно, что азербайджанская пианистка использует в своей концепции знаменитый Геббельсовский догмат — EntarteteKunst. С уверенностью могу сказать, что такое происходит впервые. Mогли бы Вы, анонсом рассказать о возникновении такой идеи и о произведениях, которые прозвучат там?

— Приглашение на фестиваль я получила от нашего уважаемого и всеми любимого Ф.К.Караева. Было очень лестно, и вместе с тем, как вы понимаете, очень ответственно. А идею этого проекта я разрабатывала вместе с нашим другом и соотечественником, ныне живущим и работающим в Москве, музыковедом, доктором искусствоведения, Рауфом Фархадовым. У нас с ним уже был удачный опыт творческого содружества — совместный концерт в Москве, в зале Союза Композиторов (2006 г.). Вот и теперь, очень хочется надеяться, что все задуманное получится, и нынешний проект не останется не замеченным.

В первом отделении — "Entartete Kunst" — прозвучат произведения А.Веберна, А.Шенберга, Э.Кршенека и П.Хиндемита. А во втором — «Несуществующая» музыка в СССР — музыка Н.Каретникова, А.Волконского, Г.Уствольской и В.Сильвестрова.

Позвольте мне сейчас не раскрывать весь замысел концерта. Скажу только, что публику ждут неожиданные ощущения и эмоции.

— Тогда пожелаем Вам удачи и с нетерпением будем ждать Вашего выступления.

Беседовал Эльмир Мирзоев